 |  | | 27.01.2023 | |
Поглядите, кто вернулся!Ахал-Теке Власть нынешнего президента выглядит крайне ослабленной, а это значит, что, если что-нибудь произойдет с его 65-летним отцом, может наступить кризис легитимности. Гурбангулы Бердымухамедов, человек, ушедший с поста президента Туркменистана в прошлом году, по щелчку пальцев вновь оказывается у руля власти. Все случилось 21 января, когда верхняя и нижняя палаты парламента собрались на совместное заседание, чтобы согласовать очередные поправки к конституции. В итоге все это постановочное мероприятие завершилось упразднением верхней палаты парламента, известной как Халк Маслахаты или Народный Совет, который был сформирован не далее как в январе 2021 года. Его заменит одноименный, но совершенно иной Халк Маслахаты, а законодательный орган вернется к однопалатной системе. Во времена покойного президента Сапармурата Ниязова, умершего в 2006 году, Халк Маслахаты представлял собой некую помесь французских Генеральных штатов и пуштунской лойя джирги (большого совета), но на туркменский лад. Политический курс, ранее выработанный ближайшим окружением диктатора, получал общественное одобрение со стороны группы старейшин общин и прихвостней власти, присутствовавших на заседании Халк Маслахаты. Сейчас эта система возрождается. И Бердымухамедов-старший (в противовес Бердымухамедову-младшему, его сыну Сердару, который номинально управляет страной в качестве президента) был назначен главой нового Халк Маслахаты и получил звание «национального лидера» — вдобавок к уже существующему титулу «Аркадаг», что в переводе с туркменского значит «защитник» и «покровитель народа». Национальный лидер наделен полномочием «обращаться к народу» (по сути, принимать решения) по важным вопросам внутренней и внешней политики и безопасности, программ социально-экономического развития. Он также уполномочен выступать на заседаниях парламента при рассмотрении вопросов, касающихся государственного устройства, и при обсуждении законодательных актов. Более того, отныне он и его семья обладают парламентским иммунитетом. В случае неспособности национального лидера выполнять свои обязанности, эта роль переходит к президенту. То есть к Сердару Бердымухамедову. Это топорная подмена, поскольку до этого момента оговаривалось обратное: в случае неспособности президента исполнять свои обязанности по какой-либо причине, их берет на себя председатель распущенной верхней палаты, коим являлся Гурбангулы Бердымухамедов. В такой закрытой стране как Туркменистан имеется не так много причин, которые могут объяснить происходящее. Туркменский политолог Кумуш Байрыева небезосновательно считает, что эти события отражают «гипертрофированное самолюбие Гурбангулы Бердымухамедова» и его недовольство своей ролью простого председателя верхней палаты парламента. Об этом она сказала в своих комментариях для Радио «Азатлык». Другое правдоподобное объяснение заключается в том, что туркменские власти отслеживали происходящие в Казахстане процессы и с тревогой наблюдали за тем, как неудачно там был осуществлен переход власти в 2019 году. С момента политических потрясений, произошедших в январе 2022 года, авторитет экс-президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который, прежде чем согласиться уйти в отставку, наделил себя широкими полномочиями, позволявшими ему пожизненно руководить страной из-за кулис, стремительно и неумолимо падает. Ярким доказательством этого падения является тот факт, что на прошлой неделе Назарбаеву пришлось перенести многочасовую операцию на сердце. 22 января Бердымухамедов-старший направил Назарбаеву письмо с почти наверняка очень искренним сочувствием. Все мы под богом ходим, должно быть, подумал он. Естественно, эта создающая прецедент чехарда с переходом власти может опять привести к проблеме, существовавшей до февраля прошлого года. Сейчас власть президента Сердара Бердымухамедова выглядит крайне ослабленной, а это значит, что, если что-нибудь произойдет с его 65-летним отцом, может возникнуть кризис легитимности. Еще одна вечная проблема Туркменистана — его отношения с внешним миром. Исторически так сложилось, что двойственная политика нейтралитета и изоляционизма дает Ашхабаду возможность позиционировать себя, как государство, которое не связано обязательствами ни с одним из лагерей. Чрезмерно активные и успешные заигрывания России — проверка на прочность этой позиции. В ходе начавшегося 19 января двухдневного визита премьер-министра России Михаила Мишустина в Ашхабад стороны подписали массу соглашений и сделали ряд оптимистичных заявлений об углублении дальнейшего сотрудничества. Делегация Мишустина подписала восемь межправительственных соглашений со своими туркменскими коллегами, в том числе о сотрудничестве в области миграционного контроля, таможенного дела и фитосанитарных стандартов. За всей этой утомительной бюрократической возней стоит некий замысел. Туркменистан рассматривает возможность стать для России коридором в Южную Азию сейчас, когда европейцы отвернулись от Москвы. Как отметил глава туркменского МИД Рашид Мередов на прошедшем в Ашхабаде российско-туркменском бизнес-форуме, который совместили по времени с визитом Мишустина, за последний год объем перевозимых через Туркменистан российских грузов увеличился в четыре раза. Наличие людей, чья работа заключается в своевременной отправке товаров из пункта А в пункт Б является основным условием для поддержания этой динамики. Очевидно, что сопутствующей выгодой для Туркменистана здесь является перспектива расширения возможностей для ведения бизнеса с Россией. В российско-туркменском бизнес-форуме приняли участие представители 220 российских и 110 туркменских компаний из таких отраслей, как промышленность, агропромышленное производство, транспорт, логистика, информационные технологии и образование. По сообщениям, в ходе форума были подписаны контракты на сумму 150 миллиардов рублей (2 миллиарда долларов). Заместитель Министра экономического развития России Дмитрий Вольвач сообщил, что на данный момент российские компании реализуют в Туркменистане около 20 инвестиционных проектов на сумму около 3,5 миллиарда долларов. Вот лишь пара конкретных примеров такого сотрудничества: был подписан меморандум о намерениях по созданию туркменского логистического комплекса в особой экономической портовой зоне в Астраханской области России, а государственная компания «Российские железные дороги» объявила о планах реконструкции первого в истории Туркменистана вагоноремонтного завода, построенного в 1881 году. Учитывая, с каким отчаянным упорством Москва стремится реализовать идею создания транспортного коридора «Север-Юг», неудивительно, что достигнутые ею конкретные договоренности неизменно связаны с железными дорогами, судостроением, грузовым транспортом и т.п. В разрабатываемой Москвой стратегии особое значение придается также вопросам энергетики. Спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов сделал, пожалуй, самый прозрачный на сегодняшний день намек на то, что Москву можно склонить к участию в реализации трансафганского газопровода ТАПИ. «Россия будет участвовать при тех условиях, что партнеры этого проекта обратятся с таким предложением, — сказал Кабулов в интервью государственному телеканалу «Россия 24». — [Президент Путин] уже много лет назад обозначил нашу позицию и готовность содействовать такому процессу, тем более это является составной частью российской стратегии разворота в сторону Азии». ТАПИ будет полностью заполнен туркменским газом, поэтому выгода России от материальных инвестиций в реализацию проекта не обязательно будет финансовой. Впрочем, у России, очевидно, есть планы по доставке собственного топлива на южноазиатский рынок. 20 января министр энергетики Николай Шульгинов сообщил журналистам, что Россия изучает возможность начать поставки СПГ, производимого такими газовыми гигантами, как «Газпром» и «Новатэк», в Пакистан к концу 2023 года. Сообщается, что Россия также заинтересована в участии в строительстве «Пакистанского потока» — 1100-километрового трубопровода, по которому ежегодно будет прокачиваться до 12,3 миллиарда кубометров газа с СПГ-терминалов в портах Карачи и Гвадар до электростанций и промышленных потребителей газа в пакистанской провинции Пенджаб. Хотя этот проект не имеет прямого отношения к ТАПИ, есть все основания полагать, что существует возможность наладить некую форму совместной эксплуатации обоих газопроводов, не в последнюю очередь потому, что они оба заканчиваются на границе Индии и Пакистана — в Пенджабе. А Туркменистан тем временем вынужден разбираться с газовой проблемой, которая возникла у него под боком и требовала скорейшего решения. В начале этого месяца СМИ Узбекистана сообщили, что поставки топлива из Туркменистана внезапно прекратились из-за технических неполадок, вызванных, по всей видимости, аномально холодной зимой. Это вызвало разочарование, поскольку еще в декабре Узбекистан договорился о закупке 1,5 миллиардов кубометров туркменского газа с расчетом на зимний период. 19 января президент Бердымухамедов отправился в Марыйский велаят, где расположено гигантское газовое месторождение «Галкыныш». Было похоже, что цель визита — заставить техперсонал поторопиться с решением проблемы. И вот 21 января после десятидневного перерыва в Узбекистан вновь начал поступать туркменский газ, хотя и в меньших объемах, чем раньше. «Узтрансгаз» сообщил, что ежедневно получает около 4,6 миллиона кубометров газа, и что этот объем должен вырасти до 16 миллионов кубометров «в ближайшие дни». Достигнутая в декабре договоренность предусматривала поставку 20 миллионов кубометров в сутки. EurasiaNet |
